Доклады первой подсекции были посвящены рассмотрению экклезиологических вопросов, начиная с новозаветного периода вплоть до XXI в. Особое внимание было уделено традиции западной патристики.
В своем докладе «Учение о Церкви свщм. Киприана Карфагенского и его рецепция в западной традиции вплоть до блж. Августина» А. Р. Фокин, старший научный сотрудник ИФ РАН, выделил основные положения экклезиологии сщмч. Киприана, чья роль в утверждении unitas ecclesiae в Предании была чрезвычайно велика. Докладчик отметил следующие тезисы Киприана: спасение возможно только в Церкви; кто не в Церкви, тот не является христианином; епископ, клир и верующие — три необходимые составляющие Церкви; крепость Церкви происходит от крепости единства Троицы; грешник внутри Церкви может спастись через покаяние, еретики и раскольники же находятся вне Святого Духа, соответственно, их таинства безблагодатны. Церковь является сообществом святых и грешников, что не влияет на святость Церкви. Апостол Петр занимал особое положение в Церкви.
Эти представления в той или иной степени были заимствованы как свт. Амвросием Медиоланским, Оптатом, блж. Иеронимом и блж. Августином, так новоцианами и донатистами, в частности, упомянутым выше экзегетом Тихонием. Докладчик подчеркнул, что рецепция идей Карфагенского епископа не была безусловной, в частности блж. Августин не разделял взглядов сщмч. Киприана на повторное Крещение еретиков.
После окончания выступления П. Б. Михайлов поинтересовался у докладчика, присутствовал ли в экклезиологии сщмч. Киприана христологический элемент, или же Киприан ограничивался лишь иерархическими и триадологическими представлениями при формировании своего учения о Церкви. Алексей Русланович подтвердил, что последнее было свойственно учению Киприана, однако этот недостаток был со временем восполнен в латинской экклезиологии.
Иеромонах Амвросий (Мацегора) представил доклад «Противопоставление unitas pietatis и unitas perfidiae как богословский и политический концепт в corpus dogmaticum ambrosianum». В исторической части доклада иером. Амвросий постарался реконструировать мотивацию имп. Грациана при запросе от свт. Амвросия краткого изложения его веры. Докладчик обратил внимание, что в этом вопросе, вероятно, имел значение контекст двух противостояний: конфликт империи с готами и борьба арианского и никейского течений. Поскольку часть готов принадлежала к арианскому лагерю, для императора в какой-то степени мог быть выгоден коллаборационизм в вере.
Кроме того, омийские епископы при дворе императора стремились избавиться от активного Медиоланского епископа, а осуждение его изложения веры было самым простым путем. В трактате De Fide свт. Амвросий формулирует общую схему, в рамках которой объединяет все еретические течения в поле unitas perfidiae (единство ереси), что позволяет ему не углубляться в частности отдельных течений.
По мнению свт. Амвросия, отрицание одного из лиц Пресвятой Троицы ведет за собой разрушение всей триадологии, а следовательно все еретики едины в своем неверии (unitas impietatis) и противопоставлены единству веры в Церкви (unitas pietatis). Этот переход от догматики к экклезиологии позволяет в дальнейшем перевести это противостояние в политическую плоскость, поскольку предатели величия небесного вполне могут быть предателями величия земного. Этой же цели служит частое употребление свт. Амвросием юридической лексики, с помощью которой он воссоздает в трактате пространство «суда», на котором судьей является император, прокурором — епископ Медиоланский, а обвиняемыми — ариане.
Следующий доклад «Totus Christus — судьба и отголоски учения в Новое время» представил декан богословского факультета протоиерей Павел Хондзинский. В докладе было рассмотрено учение блж. Августина, суть которого в сжатом виде заключается в том, что Христос и Церковь в единстве главы и тела являются одним лицом (persona). Это учение само представляет собой трудность при интерпретации, тем более требует богословской оценки рецепция и развитие этого учения в ХХ веке, в частности, у неотомиста кардинала Ш. Журнэ и софиолога-персоналиста прот. Сергия Булгакова, концепции которых докладчик рассмотрел более подробно.
В ходе доклада был сделан вывод, что, несмотря на существенные различия в бэкграунде и терминологических аппаратах, концепции вышеупомянутых богословов имеют принципиально схожие черты. Они оба говорят о нетварной и тварной личностях Церкви, укоренных во Христе и Святом Духе, и понимаемых, таким образом, в онтологическом смысле ипостазирования личности Церкви. Указав на возможные пути рецепции учения блж. Августина в предшествующей (соответственно, западной и русской) традиции докладчик сделал вывод о том, что общность католического и православного авторов скорее объясняется общим полем модерна, нежели связью с Преданием Церкви.
При анализе собственно августиновского учения о Totus Christus становится видно, что оно принципиально отличается от указанных выше концепций. Во-первых, если Христос может говорить от лица Церкви, то это не означает, что мы можем говорить от Лица Христа как лица Totus Christus. А во-вторых, у Церкви нет «второй» тварной личности, и Святой Дух не является ее «другим» личностным центром.
Свой доклад «Единая Церковь — Тело Христово»: экклезиологические размышления архимандрита Емилиана Симонопетрита (1934-2019)» Олег Алексеевич Родионов предварил кратким замечанием о том, что обращение к греческим авторам в современной ситуации не может считаться неуместной, а даже наоборот должна поощряться, поскольку именно в настоящих праведниках является подлинное единство Церкви.
В начале доклада была представлена биография старца Емилиана (Вафидиса), который много лет являлся игуменом монастыря Симонопетра, последние 25 лет провел в молчании, а в конце жизни был прикован болезнью к постели, несколько лет оставался в коме и скончался 9 мая 2019 г. Докладчик рассмотрел образы Церкви в двух сочинениях старца Емилиана, недоступных еще на русском языке ввиду отсутствия их перевода.
Доклад иерея Михаила Легеева «Экклезиология кафоличности в XX в. и сегодня: специфика двух периодов» был посвящен анализу становления двух экклезиологических моделей: иерархической и евхаристической. Отец Михаил предложил периодизацию экклезиологического богословия, согласно которой период с IX по XIV вв. являл экклезиологию отдельного человека, с XV по XIX вв.—экклезиологию общинного бытия, а с XX по XXI вв. — экклезиологию кафоличности.
Именно в этот последний период ставятся предельные вопросы о догмате Церкви во всей его полноте: XX в. сформировал основные векторы мысли в экклезиологии кафоличности, отмеченные стабильными попытками корреляции догмата о Церкви с догматом о Святой Троице. В XXI веке был преодолен «сакраментологический барьер», в рамках которого границы Церкви определялись участием в Таинствах и, наоборот, вопрос о действительности Таинств подменял вопрос о границах Церкви.
По мнению докладчика, появилось богословие истории как самостоятельное научное направление. Две экклезиологические модели: русская — иерархическая (историческая), и неоконстантинопольская — евхаристическая (эсхатологическая), рассматривались автором на предмет источника кафоличности, связи Церкви с Лицами Святой Троицы, роли Евхаристии в Церкви и функций иерархии. Докладчиком был сделан вывод, что разделения в Церкви происходят сегодня из-за принципиально разных моделей, лежащих в основании экклезиологии разных Поместных Церквей.
Следующая подсекция «Порядок и общение в Церкви» открылась докладом «Церковное первенство в раннехристианский период (II–IV вв.): эскиз апостолической экклезиологии» Г. Е. Захарова, заведующего кафедрой систематического богословия и патрологии. Георгий Евгеньевич предложил определение примата или первенства как конверсии вневременного единства Церкви в синхронное единство в конкретной ситуации.
Докладчик отметил, что первенство может приписываться как одному субъекту, так и группе лиц, однако оно всегда предполагает преемственность, чем отличается от личного авторитета. Также было выделено пять функций первенства: 1. сакраментально-пастырская; 2. функция сохранения Предания; 3. функция демаркации Церкви от еретических движений; 4. функция консолидации епископата; 5. функция вселенского попечения о Церкви (в западном и восточном варианте реализации).
В заключение своего выступления Георгий Евгеньевич предложил ряд актуальных для современной богословской ситуации выводов, в частности, вывод о том, что первенство в своих многообразных формах не является основанием единства Церкви, но лишь одним из возможных форм явления церковного единства в конкретной ситуации.
На дискуссии М. В. Грацианский высказал мнение, что рассмотрение этого вопроса через латинскую патристику влечет за собой неизбежные католические коннотации, поскольку само слово primatus становится часто употребительным лишь к IX в. Георгий Евгеньевич в ответ подчеркнул, что латинская экклезиология является частью православного Предания и потому имеет непреходящее значение.
Протоиерей Дмитрий Пашков представил доклад «Теория пентархии в законодательстве императора Юстиниана Великого». Докладчик отметил, что само слово «пентархия» в раннехристианских текстах употребляется крайне редко, а юридический статус этих пяти кафедр не прояснен. Лишь на Халкидонском соборе был зафиксирован список пяти «сверх-митрополичьих» кафедр. Император Юстиниан зафиксировал существующий с Халкидона порядок ради упорядочивания церковной структуры, что явилось реализацией идеи всеобщего закона.
В докладе были отмечены уникальные правовые возможности христианского монарха в понимании Юстиниана, в том числе в церковном праве. Таким образом, был сделан вывод о том, что система над-митрополичьей власти была создана, согласно пониманию Юстиниана, в первую очередь ради утилитарной цели. Кроме того, создание четкой структуры церковной власти поставило самого императора, который был единственным источником правотворчества, на вершину этой власти. Единство пяти патриархов обеспечивало согласие Церкви и преемство апостольской проповеди, а их коллегиальность решала проблему борьбы за примат власти.
Также было отмечено, что при самом Юстиниане были добавлены шестая и седьмая кафедры, так что пять кафедр в системе пентархии не имели никакого особого символического значения и представляли собой подвижную структуру.
В дискуссии были отмечены аналогии реформ Юстиниана и синодальных преобразований Петра I. Кроме того, стало ясно, что идея, имевшая конкретные цель и область применения при имп. Юстиниане, в последующем стала использоваться в совершенно иной, во многом символической логике, в измененных политических реалиях, когда большинство из патриарших кафедр вышли из территории восточной римской империи.
Михаил Вячеславович Грацианский, сотрудник ЛИЦИ, предложил вниманию слушателей доклад «Государство как фактор церковного единства: опыт первого тысячелетия истории христианства». Доклад начался с детального уточнения терминологического аппарата, поскольку в первом тысячелетии на латинском и греческом языках слово «государство», восходящее к идее «государя», отсутствовало, также как отсутствовало разделение государства, общества и Церкви. Участие императора во всех сферах гражданской жизни делало совершенно логичным его участие и в религиозной жизни империи.
Было отмечено, что именно императоры были той инстанцией, которая стремилась к объединению Церкви, поскольку это способствовало процветанию империи. Михаил Вячеславович подчеркнул принципиальное различие двух типов власти: церковной auctoritas — убеждения, и государственной potestas — принуждения. Соответственно, у Церкви принципиально нет инструментов для объединения разделений, поскольку Церковь не имеет средств для принуждения.
Вследствие этого в нынешней ситуации нет способа решения случившегося конфликта, поскольку его решение выходит за пределы церковной компетенции. Разрыв общения был единственным возможным и необходимым шагом, который и выполнила РПЦ, все дальнейшее находится в сфере компетенции другой власти — potestas, которая в данный момент отсутствует или отстраняется, следуя современным представлениям, от решения религиозных вопросов. В рамках дискуссии активно обсуждались вопросы, связанные с современным положением дел в Церкви.
Завершил работу подсекции доклад иерея Алексея Чёрного «Церковь как “communio”: проблема соотношения институционального и харизматического в католической экклезиологии второй половины XX в.», который был посвящен анализу генезиса новой влиятельной тенденции в католическом богословии, направленной на дальнейшую деинститулизацию Католической Церкви. Главным предметом анализа стала идея Церкви как общения (communio) в документах Второго Ватиканского собора.
Были выделены различные значения термина: традиционное — общение со Святым Престолом, как критерий вхождения в истинную Церковью; связь с communio sanctorum (общение святых); единство и общение даров Святого Духа; общение в Евхаристии, как высшее общение людей.
Также в документах Собора отмечались необходимость общения мирян с пастырями, необходимость общения Церкви с миром ради усовершенствования общества в соответствии с духом Евангелия. Было показано, что в последующей традиции католической экклезиологии имели место разные школы интерпретации постановлений Собора, направленные или на дальнейшую деинститулизацию иерархии, или на сохранение баланса между властью иерархии и активностью мирян.
