На заседании секции, которое состоялось 23 января 2018 года, под руководством заведующей кафедрой теории и истории языка, доктора филологических наук, профессора Л.И. Маршевой, было заслушано 13 сообщений, которые условно можно разделить на четыре основных тематических блока: церковнославянский язык на хронологической оси, его жанровая специфика, взаимосвязь, в том числе социокультурная, с русским языком, практика и методика современных славянских языков, словари, корпусы, учебники русского языка, его народные говоры.

В поле исследовательского зрения кандидата филологических наук А.В. Алексеева (МГПУ, Москва) попал вопрос о соотношении греческих и древнерусских концептов труда. Им установлено, что образный компонент, например, древнерусского концепта троудъ не претерпел принципиальных изменений под греческим влиянием.

При этом символический компонент (культурная значимость) приобрел новое содержание. Под воздействием греческих лексем, которые отличаются большим разнообразием и вызвало дискуссию, у слова трудъ развилось значение ‘монашеский подвиг’, которое обнаруживается прежде всего в церковной литературе.

Схожие наблюдения сделала и кандидат филологических наук Ю.В. Коренева (МГОУ, Москва), рассмотрев проблемы семантики и синтагматики лексем здоровье, болезнь в житиях и поучениях преподобных старцев.

Синтагматические свойства болезни позволяют говорить о несовпадении семантического объема в религиозном и нерелигиозном употреблении, что приводит к выводу о влиянии дискурсивных условий на значение слова.

Лексема болезнь имеет в русском языке вполне определенные семантические отношения, ассоциативным образом тесно связана со здоровьем и страхом, а на эмоциональном уровне характеризуется отрицательной оценочностью.

В житийном тексте лексемы здоровье и болезнь реализуют свой семантический объем, в том числе и через синтагматику, которая показывает некоторые отличия их семантического наполнения в религиозном тексте от нерелигиозного употребления.

Болезнь в житиях и поучениях оптинских старцев семантизируется в сочетаниях с такими лексемами, как благодарить/ благодарение, крест, терпение, смирение.

Приведенные наблюдения позволяют определить вполне конкретную специфику семантики: болезнь не есть отрицательная сущность сама по себе, она дается свыше и должна восприниматься как необходимость в деле спасения души.

В том же контексте, надо сказать, несколько неожиданно, оказалось сообщение кандидата филологических наук М.А. Кильдяшова (Оренбургская областная общественная писательская организация, Оренбург) «Язык «сакрального реализма» как нового направления в литературе». Очевидно, «сакральный реализм» пришел на смену постмодернизму. Одной из областей, определяющих самобытность нового направления в литературе, является язык, причем как в лингвистическом, так и в семиотическом смысле.

В связи с этим неслучайно, что особое внимание М.А. Кильдяшова было сконцентрировано на семиозисе, коммуникативной структуре и интертекстосфере монастырской прозы (епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов), В. Крупин, О. Николаева), неореализме (З. Прилепин, С. Шаргунов).

В дискуссии по сообщению были высказаны вопросы, является ли «сакральный реализм» тенденцией или пока это только ощущение отдельных ученых и писателей, например, З. Прилепина, отнесение которого к нарождающемуся направлению не бесспорно.

Доклад кандидата филологических наук Е.В. Горской (Московский государственный академический художественный институт им. В.И. Сурикова, Москва) был посвящен отражению бытовых графико-орфографических систем в церковнославянских текстах.

Смешение букв ь и ъ с буквами о и е в сильной и в слабой позиции отмечено во многих древнерусских памятниках. Это явление обычно объясняется процессом падения редуцированных гласных, но смешение данных букв встречается и в ранних древнерусских памятниках, и в памятниках XIII-XIV вв., когда указанный процесс закончился.

Известно, что на территории Древней Руси долгое время использовались бытовые графическо-орфографические системы. Как правило, они встречаются в деловой письменности. Отличие от книжной системы состоит в ином способе употребления некоторых букв. Вместо одной буквы, требуемой при книжной системе письма, в бытовой употребляется другая, или же две разные буквы используются как графические дублеты.

Такие написания широко представлены в новгородских берестяных грамотах. Несмотря на то, что бытовые системы письма противоречили нормам книжной орфографии, они могли проникать в основной церковнославянский текст.

Соблюдение орфографических правил зависело от уровня образованности писца. Если он не прошел хорошей профессиональной подготовки, он мог применять бытовую систему.

В качестве иллюстрации были даны примеры использования бытовой системы письма в церковнославянских текстах – после падения редуцированных, на что было обращено особое внимание присутствующих.

В сообщении А.О. Привальской (ПСТГУ, Москва) «Социолингвистические принципы изучения богослужебных языков» намечены основные векторы того, как с помощью терминологического и методологического аппарата социолингвистики (см. работы Н.Б. Мечковской, Т.В. Агаповой, Р. Кайуа) можно изучать сакральные языки мировых религий.

Автор дает определение сакрального и сакральности в целом и сакральных языков в частности, подчеркивая, с одной стороны, важность их роли в истории человечества и развития современных литературных языков, а с другой – спорность и условность данных именований, особенно если говорить не сходствах, а о различиях религиозных языков.

Своеобразным продолжением темы стали размышления О.М. Мокшениновой (Оренбургская епархиальная православная гимназия им. святого праведного Иоанна Кронштадтского, Оренбург) о языковой личности в свете изучения церковнославянского языка. Автор всесторонне доказывает, что в применении к современной ситуации возможно говорить о церковнославяно-русском билингвизме.

Данный тезис, среди прочего, наглядно иллюстрируется семантическими полями обоих языков в сознании отдельно взятой личности – ученика младших и средних классов, которые построены на весьма специфических основаниях, обнаруживают общие закономерности и причудливо пересекаются.

Тесным взаимосвязям сербского и русского языков, особенностям их рецепции и преподавания были посвящены два сообщения выпускниц кафедры теории и истории языка славяно-русской специализации.

Так, магистр филологии, преподаватель иностранного языка на православном богословском факультете Белградского университета Е. В. Недич поделилась с участниками и гостями конференции результатами лингвистического эксперимента по анализу восприятия некоторых религиозно маркированных лексем русского и сербского языков. Кроме того, она сравнивает итоги ассоциативных экспериментов, проведенных в религиозной и светской среде – по данным ассоциативных и толковых словарей. В качестве диагностирующих выступают такие лексемы, как богатый, пост, грех, правило, мученик, слово. Кандидат филологических наук М.И. Хажомия (ПСТГУ, Москва), сопоставляя школьные учебники русского и сербского языков, поднимает следующие грамматические проблемы: следует ли считать деепричастие самостоятельной частью речи, какой показатель – видовой или временной – наиболее характерен для него, насколько четко устанавливаются границы его в учебной литературе.

Участник заседания заострили внимание докладчицы на такой учебно-методической проблеме, как омонимия различных частей речи.

Подобные, казалось бы, частные вопросы оказываются чрезвычайно важными и неизменно вызывают оживленный интерес для усовершенствования системы отбора и экспертизы учебников русского языка разных ступеней обучения в соответствии с новым ФГОСами. Об этом на заседании говорили доктор филологических наук Д.М. Савинов (ИРЯ им. В.В. Виноградова РАН, Москва) и кандидат филологических наук Е.С. Скачедубова (ИРЯ им. В.В. Виноградова РАН, Москва).

Сообщение кандидата филологических наук А.Е. Сомовой (ИРЯ им. В.В. Виноградова РАН, Москва) было посвящено акцентуации падежных форм некоторых имен существительных. Особенности ударений описываются на основании экспериментальных данных и сопоставляются с существующими лексикографическими нормами.

Докладчице были заданы вопросы, которые касаются диагностических форм и ударений в конкретных словах.

Большой интерес вызвал доклад Е.В. Корпечковой (ИРЯ им. В.В. Виноградова РАН, Москва). Оно обосновала на новом социокультурном и образовательном этапе введение регионального компонента в школьные программы и необходимость включения в общеобразовательную программу местного языкового материала.

Ее был представлен анализ существующих на данный момент областных словарей, адаптированных для школьников, а также варианты работы с ними на уроках русского языка.

Собравшиеся, порассуждав о принципах отбора слов в книги подобного рода, выразили желание, что они, так же, как и соответствующие проекты, будут активно поддерживаться.

Исследование М.И. Сидоровой (ПСТГУ, Москва) является частью работы по изучению нормативной и ненормативной вариативности согласования сказуемого в современном русском языке. В настоящее время докладчица занимается анализом вариативности числа сказуемого в оборотах с подлежащим, выраженным счетным оборотом.

Рекомендации о нормативном согласовании в таких конструкциях часто противоречивы, поэтому вопрос выбора числа глагола в конструкциях со счетным оборотом актуален.

Материалами для исследования стали основной и газетный подкорпусы НКРЯ, база примеров из СМИ до корректорской правки, а также результаты лингвистического эксперимента.

В результате был выявлен ряд параметров, влияющих на выбор числа предиката. Они, так же, как и иллюстративный материал, были сопоставлены с рекомендациями справочной литературы по нормативному согласованию.

Сообщение породило целый ряд теоретических и практических вопросов: что считать нормой, что является живым явлением, а что навязывается корректорами и редакторами, насколько качественно они работают сейчас и др.

В заключение свое сообщение «Историко-лингвистические дисциплины в современном вузе» представила Л.И. Маршева (ПСТГУ, Москва). Она напомнила, что в последнее время много и справедливо говорится о создании в России единого образовательного пространства – применительно к средней школе. Перемены также происходят с обязательным ЕГЭ по русскому языку, тот же статус предлагается придать и экзамену по литературе. Все это вызывает абсолютное приятие.

Однако пока не столь активно обсуждается вопрос подготовки педагогических кадров. В данном случае речь пойдет о том, как преподаются будущим учителям русского языка и литературы дисциплины историко-лингвистического цикла.

За образцовый принимается перечень предметов, которые числились в учебных планах специалитетов в конце XX – начале XXI вв.: старославянский язык, историческая грамматика русского языка, история русского литературного языка, а также русская диалектология.

При разном объеме учебного времени, нефиксированном распределении по семестрам, неодинаковых формах промежуточной аттестации и некоторых других, надо сказать, несущественных различиях, они – при высоквалифицированном обеспечении – давали будущим учителям-словесникам знания, умения и навыки, достаточные для понимания и объяснения учащимся общих путей развития русского языка, для анализа в адекватной форме конкретных его фактов: фонетических, грамматических, морфемно-словообразовательных, стилистических, орфографических, нормированных и ненормированных. Анализу подвергаются учебные планы, размещенные на сайтах вузов, которые занимаются подготовкой по направлению 44.03.05 Педагогическое образование, профиль Русский язык и литература и входят в самые востребованные по результатам приемных кампаний последних лет.

В результате Л.И. Маршевой удалось выявить следующие основные проблемы, с которыми сталкиваются вузовские преподаватели, разработчики образовательных программ, а потом и школьные учителя-словесники.

Во-первых, очевидно крайне малое количество часов на дисциплины историко-лингвистической группы. Между тем именно они теснейшим образом – содержательно и структурно, связаны с подавляющим большинством филологических, методических и общегуманитарных курсов. Старославянский язык, история русского языка, его диалектология являются фундаментом для их исчерпывающего понимания, имея бесспорную объяснительную силу.

Во-вторых, огорчает наличие укрупненных предметов, а самое главное – временных разрывов в их реализации, которые сводят к минимуму получаемые знания, умения, навыки и формируют нужные компетенции крайне фрагментарно. При этом размывается объект изучения.

В-третьих, стоит задуматься над следующим фактом: учебно-методические материалы для историко-лингвистических предметов (прежде всего рабочие программы, фонды оценочных средств) и по содержанию, и по композиции рассчитаны на полноценные, отдельные курсы прошлых лет. Наверно, это неплохо. Но все же они должны создаваться с учетом крайне скромного места, которое отводится в образовательных программах старославянскому языку, исторической грамматике русского языка, истории русского литературного языка, русской диалектологии.

То же касается и рекомендуемых учебников. Это либо классические, проверенные временем издания, либо книги, написанные на их основе.

В-четвертых, ситуацию на филфаках классических университетов в части реализации историко-языковых предметов, которая нуждается в отдельном анализе, стоит признать еще более драматичной – хотя бы с учетом того, что планы рассчитаны здесь в основном на четыре года.

Это в свою очередь остро ставит вопрос о подготовке уже вузовских преподавателей.

В-пятых, если студенты-филологи, по самым разным причинам, лишаются базовых знаний по истории русского языка, придя в школу они не смогут в полной мере удовлетворить интерес любознательных, пытливых учеников (не олимпиадников, которые являются мотивированными и участвуют в специальных тренингах, а обычных ребят), которые часто спрашивают, откуда произошло то или иное слово, почему оно пишется не так, как подобные ему, отличается от них по значению, просят объяснить, в чем они ошиблись. Почему язык произведений М. Ломоносова А. Радищева, И. Крылова довольно сильно отличается от языка А. Пушкина, М. Лермонтова, И. Гончарова? Зачем И. Тургенев, А. Солженицын, В. Распутин используют в своих произведениях диалектные и просторечные слова? И т.д. и т.п.

Исчерпывающие ответы на эти вопросы, несомненно, находятся только в исторической грамматике русского языка, старославянском языке. Ситуация здесь может быть исправлена сейчас, когда вступают в силу федеральные государственные стандарты высшего образования нового поколения. Без сомнения, глубина овладения государственным языком России в учебных заведений разных ступеней, проекты по популяризации лингвистических знаний должны достичь такого уровня, чтобы вузовские и школьные преподаватели, студенты, школьники могли с гордостью сказать: «Русский язык – моя история».